«О-й. Поздняя любовь» — премьера в ШДИ

Данный материал подпадает под возрастное ограничение 18+, не предназначен для лиц младше этого возраста.

13, Сен, 14

В театре «Школа Драматического искусства» состоялась премьера спектакля «О-й. Поздняя любовь» по пьесе А. Островского в постановке Дмитрия Крымова.

Этот спектакль, своего рода, эксперимент для режиссёра. Во-первых, по названию спектакля, поставленного Дмитрием Анатольевичем, всегда сложно угадать, что же увидит зритель, о чём ему расскажут со сцены. А тут не только название осталось нетронутым, разве что «О-й» добавилось, заключив в себе сокращенную фамилию автора, но и текст пьесы практически не изменён. Крымов, в первую очередь, художник-сценограф, и все предыдущие его работы были сделаны так, что основной посыл информации был визуальным, актёры были живыми кукольными дополнениями. Здесь же каждый актёр играет свою роль с текстом, своим характером. Периодически текст может отображаться на экране, звучать из магнитофона или произносится актером на разные интонации, но главный источник информации – текст. В «О-й. Поздняя любовь», как и в предыдущих работах режиссёра, достаточно гротеска и чёрного юмора. Во-вторых, эксперимент в том, что Дмитрий Крымов поставил спектакль не с актёрами своей лаборатории, а совместно с ГИТИСом (РАТИ) и студентами 4-го курса, актёрами и сценографами, курса, который он ведет вместе с Евгением Каменьковичем. Единственное исключение – это Мария Смольникова, ныне актриса лаборатории Дмитрия Крымова, выпускница тех же мастеров театра, но предыдущего набора.

По словам режиссёра, он ставил спектакль про бабочку, попавшую в угольную шахту. Шахту, где все обитатели мутировали, где главной заразой, изменяющий облик и душу людей, являются деньги, и за деньги все готовы преступить черту.

Заходя в зал, видишь, что та часть зала, где будут играть, застелена белым полотном с кляксами, как будто только что сверху пронесли огромную чернильную кисть, и с нее капало, кляксы переходят на стулья, и первое желание потрогать: не пачкается ли? Стулья все разные и местами застелены белым полотном, на котором краской написаны номера. Опять желание потрогать: до конца ли высохло? Можно ли сесть? Вот так зритель попадает в эту «шахту», с первой же мыслью «не испачкаться». А у героев пьесы «не пачкаться» уже не получается, иначе не выживут.

Зал «Манеж» в ШДИ высокий и светлый, но в «Поздней любви» потолок из софитов с осветительными приборами опущен над персонажами так низко, что, кажется, будто действие происходит в подвале. Мутация окутала всех персонажей: женщины играют мужчин (Герасим Порфирьич Маргаритов – Алина Ходжеватова, Онуфрий Потапыч Дороднов – Вероника Тимофеева), мужчины – женщин (Фелицата Антоновна Шаблова – Евгений Старцев, Вавара Харитоновна Лебедкина – Константин Муханов). Благодаря игре женских образов мужчинами, получается показать, что женщины сильны так, что в столкновениях с мужчинами происходят практически бои без правил, и сложно угадать кто победит, мужчины же, наоборот, слабы… И главная цель – деньги, без них человек никто. У одной Людмилы (Мария Смольникова), которую все считают ангелом, главное — любовь, но и её любовь уже мутирует до степени преступления ради любви. К концу пьесы, спектакль, идущий почти точно по тексту Островского, тоже не выдерживает, и подвергается мутации, и хэппи-энд Островского не вписывается в заданные рамки: свадебные фанфары заменяет выстрел…

Наталия Козлова